И просветлеют небеса - Страница 3 - Akella-Online Forums

Сусанин · # 21 27.09.2009, 22:53

Я не выдвигал идей, мечта это не идея.
Только пояснил, о какой такой несбыточной мечте повесть - зло перестанет править миром. (возможно ли такое? как будет выглядеть такой мир? а что тогда будет править миром, добро? Или что-то иное. И действительно ли миром правит зло?).
Да и побеждать никого не предлагаю, ни бобров, ни ослов. Где победа - там битва, а где битва - там ненависть.
Вот, например:
"Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она... " Будда

Кава · # 22 28.09.2009, 10:17

Цитата:

Сообщение от Лоркан

Книжки делает книжник 50+ после того как выполнит кв на острве Мара. Там девочка такая мелкая на задворках села где-то пасется в доме - еле нашла.

Понял, пасиба! ))

Сэр Кот · # 23 04.10.2009, 17:42

Повесть замечательная ,и я с удовольствием прочту продолжение !

Uran · # 24 05.10.2009, 18:14

Зацепило...
Пока не понял - чем...
Требуется дополнительный анализ...
Когда ожидать следующую порцию "духовной пищи"?

Сусанин · # 25 28.02.2010, 04:41

Глава седьмая,
в которой Папуасов вспоминает своих родственников и потрясен догадкой

И что там этот страшно умный доктор про родственников упоминал, вдруг спохватился Папуасов. Не мог он припомнить, чтобы кто-то из родичей добротой отличался. Все были обычными, порядочными подлецами.
Бабка, дед… Простыл их след. Почти не помнил их Митря, очень редко видеться приходилось. Бродяги по жизни они были. Дед разбоем занимался, разбойником был, стало быть. А бабка, хоть и портниха, но шить не любила. А вот с аккордеоном не расставалась. И всю жизнь – по гастролям. Шансоньетка. Миньетсрель, по-иностранному. Или менструэль.. Не важно. Куплеты матерные со сцены распевала, под балалайку. Много их знала, сочиняла на ходу. Похоронный марш тоже могла сыграть, тем и подрабатывала.
Нюх у нее был как у волка. След чуяла за километр и знала, кто, где и что пьет, и кто где пьяный валяется. Так и пробегала по следам за дедом своим. Не сидели дома, одним словом.
Про папашу все понятно. Свирепостью обладал феноменальной. Чтоб разозлить себя еще больше, жрал толченое стекло. Проглотив стекло, папаша таращил глаза, а изо рта вдруг появлялись кровавые пузыри. Противник, видя такую картину, впадал в оцепенение, и был готов сдаться без боя. А папаша уже рвал на брюхе волосы, и ничто его не могло остановить. Ему было неважно, сдался противник или только собирается.
У него было хобби – откручивание головы. «Откупорить кубышку». Так он это называл. Сворачивал врагу шею, делая несколько оборотов. Голову редко отрывал, если только случайно - когда, глумясь над подвернувшимся под руку страдальцем, волочил его через всю улицу, весело горланя бабушкины непристойные частушки.
В бою папаше было самое главное – дотянуться руками до головы. Оружие доставал очень редко, так и не научился им пользоваться. А зачем, когда руки есть. Кореша по-разному его называли: Винтокрут, Башковитый, Пузырь. А еще - Крутышка.

«Вы – добры…»,- эти страшные слова доктора не выходили у Папуасова из головы. Стоп! А ведь он тогда еще добавил: «… иттить вашу мать!»
Неужели, маман? Наградила, нечего сказать. Вся жизнь под откос…
Хотя, вряд ли. Мамаша крутого нрава была. Гвозди кулаком заколачивала. Что в пол, что в стену. И Папуасова научила. В пузо с разворота. И всяким другим штукам, когда на погромы с собой брала. Огры они были. Огромные громилы. И папаша огребал по-полной, часто. Умела маман папашу до кровавых пузырей довести, без всякого стекла. Словами.
- Почини мне табуретку! Ну сколько можно просииить!
Или так:
-Исправь кран, я закрыть не могу! (А, каково? Так и хочется за такие слова в морду, в морду!)
-Ты же ни одного гвоздя в доме не вбил! (иттить-колотить, а ты на что, кувалда!)
-У всех мужики как мужики, а этот только пиво хлестать умеет!
И так изо дня в день.
Но пузыри у папаши появлялись, когда маман вспоминала, что ей нужна новая шуба.
Нет, мамаша отпадает. Видел Папуасов, как папаша в порыве крайней ненависти руки к ее голове тянул. И не один раз. Да все отдергивал.
Отдергивал?! Так, значит, папаша все таки?! Папуасов был потрясен своей догадкой.

Сусанин · # 26 28.02.2010, 20:30

Глава восьмая,
в которой Папуасов вспоминает городского сумасшедшего и находит ездовых ослов

Вот так отмочил папаша. Такой подлости Папуасов не ожидал даже от родного отца. На подлости папаша был мастер, но «быть добрым» это уже совсем какое-то извращение. Должны же быть какие-то пределы! Добрый подлец. Хм. Извращенцами Папуасовы никогда не были. Не их стиль.
-Зеленая Рожа, я похож на подлеца, только честно?
-Если ты не подлец, то я Бритни Спирс!
-А на извращенца? Хорош ли я в качестве извращенца? Видишь ли ты во мне что-нибудь такое, что позволит тебе назвать меня чертовым извращенцем?

В городке Папуасовы были известны как уважаемая семья подлецов. Их ненавидили, их боялись. Такие же мастера подлого дела пристроились на одной с ними улице, которую так и назвали – Улица подлецов. По соседству, на Улице негодяев, располагались негодяи, чуть подальше тянулась и извивалась длинная Улица мерзавцев. Каждый был занят своим любимым делом.
Извращенцы занимали целый квартал. Некрофилы с бегающими скелетами, педофилы и прочие любители тухлой клубнички жили своей общиной и в городские дела не влезали. Их недолюбливали и, при случае, всегда творили над ними какую-нибудь гадость. Извращенцы терпели, но на ответные действия не решались. В качестве компенсации за причиняемые злодейства им разрешалось участвовать в выборе мэра.
Когда-то давно городок был свободным портом. Нынче о тех временах напоминали только навсегда пришвартованный корабель с кучкой полоумных буканьеров и парочка портовых колоколов.

Ба! Папуасов среди нахлынувших воспоминаний вдруг вспомнил одного престранного субъекта. Как же, как же!

Как же, как же, - боромотал Папуасов. Как он мог забыть? Есть у них в городке знаменитый городской сумасшедший, Кузьма Козья Морда. Прозван так он был за некое внешнее сходство с козьей породой. Имел длинные седые волосы, бородку козлиную, глаза с белыми ресницами и добрый-предобрый взгляд. При каких обстоятельствах он появился в их городке, не помнил никто, но он всех знал, со всеми здоровался и улыбался. Улыбался, когда расспрашивали, кто он и откуда, улыбался, когда ему делали гадости, улыбался, когда его били. Очень странный субъект.

-Зеленая Рожа, ты почему не улыбаешься, когда тебя бьют? – отвлекся от размышлений Митрофан.
Тролль опасливо покосился на громилку, чувствуя, что сейчас его будут бить. Что бы такое ответить, чтобы ударил не по лицу?
-Дурак я что ли, улыбаться. Когда бьют, рожу лучше вообще прикрыть, зубы целее будут.
-Так ты, стало быть, не дурак? Ты, стало быть, умный? А?

Тролль промолчал, продолжая коситься на громилку в ожидании удара.
«Да уж не дурнее тебя», - думал Зеленая Рожа. – «И какого черта я тебе понадобился. Тащимся пешкодралом уже третий день и ни одной попутки. Ясен хрен, дураков нет в Йухо переться, если не пошлет никто». «Кто ж тебя-то туда послал, умник, гы-гы», - ухмыльнулся тролль.
-Ты чё там лыбишься? Я ж тебя еще не бью. Или ты надо мной лыбишься?

-Ослы!! – вдруг заорал Зеленая Рожа. – Ослы!!
Тролль рванулся в сторону с пыльной дороги. Вдали, у холма, паслись взрослые ослы со своими детенышами.
Вот это удача. Похоже, давненько здесь никто не появлялся. Свисток взрослого осла ценился в Боррате, на ослов охотились. Но в этой части Боррата охотники появлялись редко. Можно было нарваться на ойухуевшего.
Молодца, глазастая рожа! – ликовал громилко. – Плюс двадцать четыре к скорости!
Теперь плевать на попутки, у них есть свои ездовые ослы. Ослы становиться ездовыми сначала не хотели, но после парочки ударов в пузо с разворота, бодро поскакали с живым грузом на спине.

Сусанин · # 27 04.03.2010, 04:36

Глава девятая,
в которой Папуасов готовится к смерти, а тролль играет со смертью комедию

Чем дальше на север продвигались наши путники, тем мрачнее становилось небо. Похолодало, утренний заморозок покрыл землю инеем, свинцовые тучи готовили то ли снег, то ли ледяной ливень.
-Ты, вот, говоришь, троллья рожа, на кой черт я тебя с собой взял.
Тролль глянул на громилку и собрался уже возразить, но тот прервал его.
-Ну, не говоришь, думаешь. А я тебе скажу. Попутчик мне нужен. Нельзя по Боррату водиночку болтаться. Ты будешь свидетелем моей смерти.
-Ага-а, вот в чем дело.
-Да, в этом.
-Собрался помирать, в Йухо, значит, уже не едем?
-Тролль. Заткнись, или сейчас я стану свидетелем твоей смерти. И ее причиной.
Зеленая Рожа замолчал. Это был один из самых деликатных троллей Боррата. Деликатным то ли в силу неведомой генетической мутации, то ли неясное, хаотичное развитие его расы дало такие неожиданные плоды.

- Зеленый, я не собираюсь подыхать прямо сейчас, пупырчатая твоя голова! Но если придется, то ты будешь знать, как и где я помер. Ты будешь просто это знать.
-Эге.
-Что, эге?
-Ну, сам-то я, конечно, не сдохну, я …

Раздался тихий короткий свист, и следом другой, а в спину Зеленой Рожи вонзились две коричневатые стрелы. Троль подскочил на осле, вдарил ему пятками по бокам, желая включить ослу спринтерскую скорость. Вот только ноги долговязого тролля оказались настолько длинны, что удар пяток пришелся не в бока, а прямо по синюшным ослиным яйцам. Осел взревел, как дикий павиан, и, рванув с места подобно гоночному мотоциклу, выскочил из под раненого хозяина и понесся вдаль, вопя и подпрыгивая.

Зеленая Рожа плюхнулся в грязную лужу, уже затянутую свежим тоненьким слоем утреннего льда.Вода булькнула, смывая искристый иней с чахлых осенних травинок. Невиданная резвость меланхоличного осла спасла троллю жизнь. Над его головой просвистела еще пара-тройка стрел, наверняка, отравленных какой-нибудь едкой гадостью. Тролль вжался в пахучую грязь, но заставил себя поднять голову, тем более, что вонючая ледяная вода уже стала проникать под его толстую дубленую тунику.
Понимая, что просто так лежать в грязи долго не получится, и к нему уже, конечно, торопливо бежит тот, кто пустил стрелы, тролль судорожно потянул руку во внутренний карман куртки, нащупывая свою заветную черную книжку.
Боясь хотя бы немного приподняться, чтобы не поймать лбом очередную стрелу, зеленый перепачканный друг перекатился из воды на сухое. И тут же в грязь его лужи воткнулся видавший виды клинок абордажной сабли, и в то же мгновение – второй, такой же, взметая комья мокрой земли.
А тролль уже шептал что-то магическое трясущимися от ужаса губами, запинаясь и повторяя трудновыговариваемые слова.
Убийца, примчавшийся добивать раненую жертву, осекся, его руки, сжимающие смертельное оружие, ослабли, опустились, а сам убийца вдруг побрел в непонятном направлении, вжав голову в плечи от внезапного страха. Более того, он оказался окутан ядовито-зеленым облаком, отчего на убийцу напал нестерпимый кашель. Его тошнило, внутренности выворачивались наизнанку, лоб покрылся крупными каплями маслянистого пота. А тролль все шептал и шептал.

Папуасов испугал собственного осла своим диким хохотом, когда увидел всю эту комедийную сцену, с визжащим ослом,несущимся по степи со скоростью света, долговязым троллем, плюхнувшимся в мерзлую грязь, с брызгами и воплями до небес. Особенно насмешила перекошенная от внезапной боли и страха рожа самого тролля. Осёл Папуасова тоже рванулся было следом за сородичем, но Папуасов быстро пресек эти попытки парочкой крепких тумаков по загривку.
Подскочив к убийце-неудачнику, не слезая с осла, Папуасов ударом ноги свалил того наземь, влупил ему своим кулаком-кувалдой в основание черепа. Убийца повалился на бок, но нашел в себе силы - полез в карман, вынул пузырек синеватого стекла, сделал пару глотков, вскочил на четвереньки и резво задвигал конечностями. Так, озираясь и утыкаясь носом в заиндевевшую траву, он удалился, бросив свои сабли, заблеванные сапог и перчатки. Затем и вовсе исчез из вида, словно растворившись в воздухе. Однако издали были слышны его угрозы и всхлипывающие рыдания, вперемешку с рвотными звуками.

-А неплохо ты его обработал, Зеленая Рожа! Голодранца этого.
-Да уж, не хватало еще тут сдохнуть, неизвестно где, и неизвестно от кого. От какого-то голодранца.
-Я был бы свидетелем. Свидетелем твоей смерти! – сказав это, Папуасов весело заржал. – А голодранец оказался опасен, даром что голодранец.
-Это он с холодрыги стал такой. Опасный, гы-гы! Видать трудновато им тут прокормиться, ишь как подморозило. А этот… Не доживет до весны он. Гляди, сабельки свои побросал, рукавички. А ведь он меня чуть не убил, гаденыш!
-Да куда ему. Я же рядом. Да и не тот это боец. Не тянет. Прыгает, старается, а не получается. Куража нет.
Если чем и прославится, так это своим нытьем и воплями.

Словно в ответ на эти слова, в прохладном утреннем воздухе послышались завывания и неразборчивая речь.
-Смотри-ка, не унимается. Бормочет что-то. Вроде угрожает. Ха-ха!
-Ага. Да он просто ойухуевший.
-Точно, Рожа! Ты видишь, уже ойухуевшие шалят, значит, Йухо близко! Дай-ка, я из тебя стрелы-то вытащу.